Интересно отметить тот факт, что во всероссийский оргкомитет по проведению мероприятий в честь столь знаменательного события, под патронажем первых лиц государства, не вошли представители коммунистов! Абсурд? Отнюдь нет! Политика власть предержащих по стиранию исторической памяти русского народа продолжается. Практика манипуляции сознанием человека становится всё более дьявольской, изощренной и изобретательной.

По центральным каналам российского телевидения прошла серия документальных фильмов, где доказывается стихийность процессов, приведших к Февральской революции 1917 года, что противоречит достоверным историческим фактам. Что это значит? Только то, что власть боится деятельности граждан по улучшению текущей реальности. Не боритесь за свои права, дорогие россияне, а ждите милостей свыше и тогда всё будет хорошо! Но всем нам ведомо, что сидя на печи, поле не вспашешь, хлеб не соберешь, семью не накормишь. Только в борьбе человек обретает права свои.

Как известно, 2 марта 1917 г. (по старому стилю - юлианскому календарю), то есть 16 марта по новому, император Николай Александрович Романов отрекся от престола и стал обычным гражданином России. 300-летнее правление дома Романовых кануло в лету... Сегодня мы поговорим о событиях марта 1917 года.

9 марта (здесь и далее даты событий даются по старому стилю) гр-н Романов Н.А. и его семья были помещены под домашний арест в Царском селе. Процедурой ареста руководил будущий Верховный главнокомандующий русской армии и несостоявшийся диктатор генерал Л.Г. Корнилов. В начале марта пришедшее к власти Временное правительство отменило смертную казнь. Были объявлены политические и гражданские свободы; введено всеобщее избирательное право; из тюрем и мест ссылки были выпущены не только политические, но и уголовники; упразднено деление общества на сословия. Полиция была упразднена и её место заняла народная милиция (отсюда понятно стремление нынешней российской власти переименовать милицию, которая служит своему народу, в полицию, которая, в первую очередь, защищает интересы имущего класса).

В стране, вместо власти царя, царила всеобщая эйфория – на дворе был праздник свободы. Современники отмечали, что повсюду проводились различные собрания, митинги, «круглые столы». И в это же время на заводах и фабриках упала производственная дисциплина, угрожающе нарастала преступность, улицы и дворы городов захламлялись мусором.

10 марта по соглашению Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и Петербургского общества заводчиков и фабрикантов был введен 8-часовой рабочий день, который повсеместно и зачастую нарушался. 14 марта Петросовет обратился с воззванием «К народам всего мира» с осуждением захватнической войны и призывом к её прекращению.

Всё это происходило в городах, а что же наблюдалось в деревне? Здесь необходимо более подробно коснуться ситуации, которая сложилась там к апрелю 1917 г., так как одной из главнейших и наболевших проблем постреволюционной России был вопрос о земле.

С середины 90-х годов 19 века «миры» крестьян и помещиков стали быстро расходиться к двум разным полюсам жизнеустройства: крестьянство становилось всё более «общинным», а помещики – всё более капиталистами. Крестьяне строили хозяйство ради жизни с ориентацией на самообеспечение, а помещики – ради прибыли.

Именно после голода 1891 г. общины вернулись к переделам земли и ввели уравнительный принцип землепользования – по едокам. Приоритетным критерием в общине было обеспечение физического выживания людей. Напряженность между этими двумя полюсами приобретала не только экономический, но мировоззренческий характер, имеющий даже религиозные корни. Например, историки приводят показательные сравнения России и Пруссии: немецкие крестьяне, в отличие от русских, не испытывали к своему помещику-юнкеру острой неприязни, так как его страсть к наживе была оправдана общей для них протестантской этикой. Столыпинская реформа лишь усугубила взаимную ненависть частных собственников земли и крестьянской массы. Наиболее прозорливые русские мыслители начала 20-го века считали именно этот рост взаимной глухой ненависти главной опасностью для России.

Надо сказать, что землю крестьяне всегда считали своей, общинной (во времена крепостного права крестьяне говорили барам: «Мы ваши, а земля наша»). Захват земли помещиками крестьяне никогда не признавали законным и в этом вопросе на компромисс не шли. Есть сведения, что даже самые консервативные помещики в начале века согласились бы отдать крестьянам половину своих земель, чтобы спокойно владеть второй половиной. Однако требование крестьян было однозначным: национализация земли.

Важно подчеркнуть, что крестьяне вовсе не требовали и не желали экспроприации земли у помещиков. Они понимали национализацию как средство справедливо разделить землю согласно трудовому принципу – чтобы помещикам оставить, но столько, сколько он может возделать своим трудом (вот он - основной принцип русского социализма 20-го века: кто не работает – тот не ест).

Частная собственность на землю русскими крестьянами отвергалась. Право на землю в сознании крестьян было тесно связано с правом на труд. В книге «Русская община» (1906 г.) народник К. Качаровский пишет: «Право на труд говорит, что владельцы-капиталисты не обрабатывают сами землю, а потому не имеют прав ни на неё, ни на её продукт, а имеют право те, кто её обрабатывает. Право на труд заявляет, что капиталистическая земельная собственность нарушает равномерность распределения земли между людьми основного, необходимого для их жизни блага и требует уравнительного его распределения сообразно равному праву всех людей».

Сейчас в России 60% бюджета государства формируют сырьевые отрасли нашей экономики. А сколько бы появилось средств для развития, если бы все сырьевые компании страны были национализированы, то есть обращены на пользу всех граждан России, а не жалкой кучке акционеров и высшим государственным управленцам?

Иногда от некоторых представителей российского правительства звучат робкие предложения снова ввести прогрессивный налог на доходы физических лиц (НДФЛ), но это почему-то не обсуждается на государственном телевидении, радио, прессе. Складывается впечатление, что власть совсем потеряла голову в погоне за либеральным фантомом строительства, якобы, «рыночной экономики», а по сути, со стремлением к безудержному обогащению любой ценой. Но, как известно, «жадность и алчность фраера губит». Этого никак не могут понять наши доморощенные нувориши.

В России прогрессивная шкала налогообложения впервые была введена в 1812 году. Сначала это касалось только помещиков. Впоследствии круг налогооблагаемых по этому принципу лиц расширялся, но с приходом к власти Путина, впервые за почти 200 лет, в 2001 году прогрессивный НДФЛ заменили плоской шкалой налогообложения с единой ставкой в 13% для всех категорий граждан - и богатых, и бедных.

Ещё можно понять деяния Петра Первого, который ввел налог на бани и печные трубы, вследствие чего крестьяне стали топить дома по-черному, живя в курных избах. Он хоть как-то старался провести модернизацию экономики, сталкиваясь с нехваткой средств. Пусть коряво, чудовищно расточительно, но имея перед собой определенную цель. Но сейчас в России модернизацией и не пахнет, хотя трескотня об этом идёт неимоверная, а налоги всё увеличиваются, их количество расширяется. Иначе, как слепотой власти, это не назовешь...

Как оценить недавнюю утечку в СМИ информации о том, что руководитель ФГУП «Почта России» выписал себе премию в размере почти 100 миллионов рублей! За какие такие заслуги? Что, у нас почта является предприятием, приносящим материальное богатство всем гражданам? Власть, озабоченная будущим своей страны, так себя не ведет. Верхи совсем потеряли берега, а это говорит о том, что нами правят временщики.

Вот, на прошлой неделе президент Путин наградил жену первого президента РФ Наину Ельцину орденом «Святой великомученицы Екатерины». Вы думайте, уважаемые читатели, как хотите, но для автора бОльшего маразма власти представить себе невозможно! Впрочем, вернемся к ситуации 1917 года.

Представление русских крестьян о праве на труд и землю имели под собой религиозные корни и опирались на православную антропологию – понимание сущности человека и его прав. Сама русская православная церковь, как в начале 20 века, так и теперь принципиально избегала вмешательства в социальную политику и официально своей доктрины права собственности не излагала.

Большинство граждан России считают себя православными. А в чём же заключается сущность православия, например, в социально-экономическом смысле? Откуда растёт корень мировоззрения русского человека? Уж не из глубины ли веков? Вот что пишет особо почитаемый православной церковью преподобный Симеон Новый Богослов (949 – 1022 г.г.) в своем Девятом «Огласительном слове»:

«Дьявол внушает нам сделать частной собственностью и превратить в наше сбережение то, что было предназначено для общего пользования, чтобы посредством этой страсти к стяжанию навязать нам два преступления и сделать виновными вечного наказания и осуждения. Одно из этих преступлений – немилосердие, другое – надежда на отложенные деньги, а не на Бога. Ибо имеющий отложенные деньги … виновен в потере жизни тех, кто умирал за это время от голода и жажды. Ибо он был в состоянии их напитать, но не напитал, а зарыл в землю то, что принадлежит бедным, оставив их умирать от голода и холода. На самом деле он убийца всех тех, кого он мог напитать».

Отрицание помещичьей собственности на землю приобретало не только политический, но и религиозный характер и направляло Россию в русло антибуржуазной революции. Приведем опубликованную в то время запись одного разговора, который состоялся весной 1906 г. (период первой русской революции 1905-1907 гг.) в вагоне поезда. Попутчики спросили крестьянина, надо ли бунтовать. Он ответил: «Бунтовать? Почто бунтовать-то? Мы не согласны бунтовать, этого мы не одобряем… Бунт? Ни к чему он. Наше дело правое, чего нам бунтовать? Мы землю и волю желаем… Нам землю отдай, да убери господ подале, чтобы утеснения не было. Нам надо простору, чтобы наша власть была, а не господам. А бунтовать мы не согласны».

Сейчас СМИ всеми правдами и неправдами пытаются навязать нам буржуазное мировоззрение, которое уже было отторгнуто нашими предками в начале 20 века. Представляется, что подавляющее большинство россиян не признают законность грабительской приватизации 90-х годов прошлого века. Ломая генотип русского человека, благодаря которому Россия существует на протяжении, как минимум тысячелетия, из него делают бездумного потребителя, который не смотрит в будущее. А оно, исходя из нынешней политики российского правительства, мягко говоря, далеко не безоблачно.

В своей первой Декларации от 2 марта Временное правительство ни единым словом не упоминает о земельном вопросе. Однако, телеграммы с мест о начавшихся в деревне беспорядках заставляют его заявить 19 марта, что земельная реформа «несомненно станет на очередь в предстоящем Учредительном собрании». Причем предупредив, что «земельный вопрос не может быть проведен в жизнь путем какого-либо захвата».

Первые действия крестьян не были радикальными, поскольку они захватывали лишь те поля помещиков, которые остались необработанными. Кроме того, крестьян достала продразверстка, введенная царским правительством 23 сентября 1916 года. Формально были установлены твердые цены, но применялись они с сословной дискриминацией. Крестьянин сдавал зерно по твердым ценам. Кулак умело обходил их, а средние и крупные землевладельцы дожидались хороших вольных цен, которые в 3 раза превышали твердые.

25 марта Временное правительство утвердило положение о продолжении продразверстки.

Кстати, ещё в конце 1916 г. на изъятие хлеба царским правительством посылались вооруженные отряды. Так что большевики-коммунисты не были пионерами в этой практике.

По поводу земли также возник конфликт в области права. С самых первых дней революции крестьянство выдвинуло требование издать закон, запрещающий земельные сделки, то есть их куплю-продажу. Причина заключалась в том, что помещики начали спекуляцию землей, в том числе дешевую распродажу иностранцам.

Землю делили малыми участками между родственниками, закладывали по бросовой цене в банках. На хищнический сруб продавали леса, так что крестьяне нередко снимали стражу помещиков и ставили свою.

В первый же месяц после Февральской революции число крестьянских выступлений уже составило 25% от числа тех, которые произошли за весь 1916 г., а за апрель их число выросло в 7,5 раза. Правительство требовало наведения порядка силой, но военные участвовать в усмирении отказывались, а милиция даже способствовала выступлениям крестьян.

К концу апреля крестьянские волнения охватили 42 из 49 губерний европейской части России. Щекотливое положение Временного правительства заключалось и в том, что на национализацию земли оно пойти не могло, поскольку уже к 1917 году половина всех землевладений была заложена и национализация разорила бы банки, бОльшая часть которых контролировалась иностранным капиталом.

В сфере государственного управления революционное правительство упразднило посты генерал-губернаторов, губернаторов и градоначальников. Были распущены полицейские и жандармские управления. Места упраздненных должностей на уровне губерний и уездов заменялись комиссарами Временного правительства (опять-таки не «проклятые большевики» ввели термин «комиссар» для обозначения должностей административного аппарата власти). На местах одновременно шли два процесса – децентрализация (вследствие ослабления государства и местнических устремлений буржуазии) и демократизация – под сильным давлением снизу, где главную скрипку играли Советы.

Поначалу обретение Советами власти происходило вопреки намерениям их руководства (эсеров и меньшевиков). Никаких планов сделать Советы альтернативной формой государства у создателей Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов не было. Их целью было поддержать новое правительство снизу и «добровольно передать власть буржуазии». Советы всё более воплощали полноту власти, благодаря массовости стихийного движения низов. По подсчетам специалистов, в 1917 году количество членов всех политических партий по всей России составляло около 1,2% населения страны. Партийно-представительная демократия, свойственная классовому гражданскому обществу, не была принята населением. Умные головы тогда предупреждали, что попытки сразу перейти от монархии к партийно-политическому делению общества при народном представительстве будут обречены на провал (интересно, не то же ли самое наблюдается и в современной России?).

В отличие от этой буржуазно-либеральной концепции, Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов формировались как органы не классово-партийные, а корпоративно-сословные, в которых многопартийность постепенно вообще исчезла.

На окраинах пока ещё номинально существующей империи нарастал национальный сепаратизм. Прежде всего он поразил армию. Ещё до Февраля были созданы национальные части: латышские батальоны, Кавказская туземная дивизия, сербский корпус. После Февраля был сформирован чехословацкий корпус. Теперь все стали требовать формирования национальных войск, а командование и правительство не имели определенной установки и не были готовы к этому. Начинался территориальный распад.

4 марта в Киеве образовалась Рада (Центральный совет Украины); 7 марта Временное правительство издало Акт об утверждении Конституции Великого княжества Финляндского и о применении её в полном объеме; 16 марта Временное правительство признало право Польши на самоопределение, по сути, признав её независимость. Правительство буржуазных либералов, на словах взявшее курс на сохранение «единой и неделимой» России, в реальности всей своей практикой способствовало децентрализации и сепаратизму.

После свержения монархии идея немедленного прекращения войны овладела массами солдат не только потому, что она многим представлялась бессмысленной и безнравственной, но и потому, что на селе началось стихийное решение земельного вопроса. Те, кто в этот момент были на фронте, оказывались отстраненными от участия в переделе земли.

Добросовестные историки отмечают, что с началом Февральской революции средняя заболеваемость в армии «вдруг» увеличилась на 120%, хотя никаких эпидемических болезней не наблюдалось и санитарное состояние продолжало оставаться благополучным. Среднее число зарегистрированных дезертиров в месяц сразу подскочило на 400%, то есть в 4 раза!

Кроме того, с марта 1917 года началась громадная «утечка» солдат с фронта и отказ идти на фронт из тыла под самыми различными предлогами. Русский и советский писатель М.М. Пришвин, находившийся в то время в своем имении, писал в дневнике:

«И солдатки, обиженные и ничего не понимающие, пишут письма мужьям: «Тебя Иван, тебя, Семен, тебя, Петр мужики обделили. Бросайте войну, спешите сюда землю делить…». Временное правительство оставалось глухим и было равнодушно к чаяниям 80% населения страны, взяв курс на «войну до победного конца». За что Россия впоследствии и «умылась кровью», но только пролитой не в противостоянии с внешним врагом, а в борьбе за более справедливый, в представлении народа, строй. Ему не подходил принцип жирования меньшинства за счет страданий большинства.

Равнодушие – один из тягчайших грехов человека, так как оно позволяет злу побеждать добро, хотя бы и с переменным успехом, но с последующей неизбежностью, влекущей за собой слезы, кровь и страдания. Человеку не пристало вести себя, внимая словам А.С. Пушкина: «… спокойно зрит на правых и виновных, добру и злу внимая равнодушно…».

Думается, что это не касается тех 200 человек, которые 11 марта пришли на митинг в г. Партизанске, чтобы предъявить требования к властям всех уровней изменить людоедскую политику буржуазного правительства, которая ведет страну в пропасть. Терпению необычайно терпеливого русского народа всегда приходит конец.

Игорь Андреев.

Газета «Время перемен+ТВ», г. Партизанск, 2017г.